Глазунов, Хрустас и некоторые другие
На время каникул всех студентов, кто оставался работать в ЛСО, поселили в пятый корпус филиала дома студентов на Мичуринском проспекте. В результате в ФДС-5 собралась довольно пёстрая и разношерстная компания, или точнее будет сказать множество разных компаний.
Наш «Риск» занимал несколько комнат на втором этаже. Напротив разместились идейно подкованные студенты Института стан Африки, Азии и Латинской Америки, все после службы в рядах Советской Армии, обычно проводившие вечера в шумных пьянках. Но, кроме упомянутых, на втором этаже жили и другие люди.
Как-то в нашу комнату влетел Шурик, напарник Димыча по «Риску». Лицо его было пунцовым, а расширившиеся зрачки глаз выдавали крайнюю степень возбуждения. Сдавленным голосом Сашка выдавил отрывистые и бессвязные слова:
- Там… Девчонки… В умывальнике… По пояс…
Мы никак не могли понять, что же такое могло произойти с девчонками в умывальнике, чтобы Шурик пришёл в такое невменяемое состояние. Дали глотнуть напарнику Димыча водички из чайника, после чего он, слегка успокоившись, смог внятно объяснить, что в мужской умывальной комнате увидел студенток из ГДР, которые, сняв блузки, занимались омовением плеч и груди.
Действительно, зрелище, свидетелем которого сделался Сашка, было довольно непривычным для советских студентов. Во время учебного года такое увидеть никому из нас не доводилось. В мужские умывальники в общежитии девчонки даже не заходили, так же как и парни – в женские, в противоположном конце коридора. А тут – форменный стриптиз! Неудивительно, что Шурик так разволновался.
Воспламенив окружающих своими рассказами, напарник Димыча повёл группку любопытствующих в правую умывальную комнату. Но немок там уже не было. Видимо, наш возбуждённый однокурсник их вспугнул. А вот Шурика с тех пор за глаза начали называть Озабоченным.
***
Как я уже писал, любимой нашей игрой на младших курсах университета был преферанс. Не расписать пульку перед сном в общаге - это примерно так же, как приехать в жаркий день на пляж и не искупаться!
Понятное дело, что и летом наши традиции не нарушались. Нередко, садясь за игровой стол, мы начинали придумывать, что должен сделать проигравший или проигравшие после подведения итогов игры, после обсчёта пули. Однако, чаще всего то, что говорилось перед партией в преферанс, так и оставалось воображаемым.
Как-то раз с нами сел играть Серёга П. из небезызвестной 110-й комнаты в ФДС-7. Разумеется, пока на листке бумаги рисовали пулю, народ разглагольствовал о том, что всем очень хочется покушать и что проигравший пойдёт в магазин за продуктами.
Расписали пульку на 20 и провели за любимой игрой пару счастливых часов. Единственным проигравшим в тот раз оказался Серёга П. Что бы сделал я, оказавшись на его месте? Начал бы собирать со всех деньги на продукты. Как бы поступил в аналогичной ситуации Димыч? Да примерно так же, как и я, только в дополнение к сбору денег ещё бы стал агитировать кого-либо пойти с ним в магазин, чтобы было не так скучно по дороге.
Но всё происходило совершенно иначе в тот день. Серёга П. молча, без каких-либо напоминаний или понуканий от других игроков, встал из-за стола и тихо вышел из нашей комнаты. А через час он вернулся, неся большой пакет, полный снеди. Мы услышали лишь что-то вроде:
- Я покупал, а значит, вы готовите!
После этого я стал уважать Серёгу П. Человек слова, что не так уж часто встречается в наше время.
***
В августе в Москву в очередной раз вернулась Наташенька. Она не работала с нами в ЛСО «Риск», поскольку должна была играть в составе сборной университета на каких-то шахматных соревнованиях. А перед этим шахматистов возили на сборы в студенческий лагерь на берегу Чёрного моря. Так что Наташенька тем летом, то уезжала из Москвы, то возвращалась обратно несколько раз. На сей раз она побывала дома, в Казахстане. Из Чимкента Наташенька привезла с собой местные дыни, большие и ароматные. Как ей удалось довести их, не разбив по дороге? Ведь тяжесть была неимоверная!
Таких вкусных дынь до того дня я никогда не пробовал! Они были очень сочными, душистыми и сладкими ровно в той мере, в которой этого хотелось нами. Можно сказать, что это были идеальные дыни. Целых два дня мы пировали, наслаждаясь дарами солнечного Чимкента, а когда пришли к Наташеньке на третий день, оказалось, что дыни закончились. И всем сразу стало грустно, так же, как становится грустно в августе, когда солнце и тепло внезапно исчезают, уступив место нудным моросящим дождям, и ты понимаешь, что на смену благодатному лету пришла промозглая сырая осень…
***
В один из августовских дней в Москву проездом из Набережных Челнов заехал Зелёненький. Он сиял, как ясно солнышко, и был необычайно словоохотлив. Истории про «КАМАЗ-Пролог» сыпались одна за другой. Чаще всего Андрей повторял, что жилось им на КАМАЗе тяжело: хлеба не было, поэтому масло приходилось мазать прямо на колбасу.
Вместе с Зелёненьким мы отправились проведать Наташеньку. Шахматный турнир проходил в главном здании университета. Побродив там немного, мы нашли расписание соревнований и отыскали Наташку. Закончив партию, она повела нас обедать на халяву. Каким образом?
Оказалось, что участникам спортивных соревнований талоны на питание выдавали исходя лишь из списочного состава команд, без учёта комплекции, вида спорта и прочих характеристик спортсменов. Что здоровенным ребятам-штангистам, что миниатюрным девушкам-шахматисткам - всем выделялось одинаковое количество талонов. Поэтому у Наташеньки скопилось изрядное их количество без каких-либо перспектив израсходовать всё это богатство за время соревнований. И можно сказать, что мы с Андреем оказались в нужное время в нужном месте.
***
Эпопея с ЛСО «Риск» закончилась. На оставшиеся до занятий две или три недели большинство студентов разъехались по домам. А я остался в Москве, поскольку авиабилеты до Хабаровска стоили тогда 122 рубля в один конец, что было очень много при стипендии в обычных вузах Москвы в 40 рублей и необычной стипендии на нашем факультете в 70 рублей. Поскольку из моих знакомых в Москве осталась одна лишь Наташенька, общался я преимущественно с ней.
Как-то раз Наташка предложила отправить Поручику телеграмму ко дню рождения. Желая сделать поздравление оригинальным, она предложила написать следующий текст, по мотивам «Семнадцати мгновений весны»:
Центр Хрюстасу
Поздравляем присвоением очередного звания
Желаем крепкого здоровья успехов
Ждём новой заброски.
Мы поехали на почту, где я нацарапал пером и чернилами (ненавижу!) поздравление на бланке. Отстояв небольшую очередь, протянул бумагу женщине в окошечке. Та меланхолично сказала, как отрезала:
- Я не буду отправлять такую телеграмму!
- Почему?
- Потому что не положено!
- Что не положено?
- Такой текст отправлять не положено!
- Почему?
- Потому что не положено!
Я попросил почтовую служащую вычеркнуть всё, что ей показалось крамольным. В результате от Наташкиного оригинального текста остались лишь банальные вторая и третья строчки. Спорить с дамой в окошечке не хотелось. В результате, в таком куцем виде телеграмма и была отправлена в Магнитогорск.
Поручик потом рассказывал, что первой в руки это странное поздравление взяла его бабушка. Она долго рассматривала непонятный текст, а потом отправилась спрашивать у внука:
- Валера! А что, вам там в университете ещё и военное звание сразу дают после первого курса?
***
Наташенька на шахматном турнире в университете встретилась со своей знакомой, рыжеволосой Маринкой из Казахстана. Та, в отличие от нас, была культурной девочкой и интересовалась современным искусством. В один из дней Маринка объявила, что в Московском Дворце Молодёжи пройдёт выставка картин Ильи Глазунова. Ни я, ни Наташенька о таком художнике даже и не слышали, но ударить лицом в грязь не хотелось, поэтому мы покивали головами:
- Да-да! Глазунов! Разумеется! Знаем! Конечно же, надо обязательно сходить на эту выставку!
Девчонки в первую половину дня были заняты шахматами. Я же к тому времени был абсолютно свободен, поскольку работа в «Риске» закончилась. Поэтому договорились, что я с утра займу очередь за билетами на выставку, а Наташка с Маринкой подойдут ко мне, когда освободятся.
Часов в 10 или 11 я подъехал к МДМ. К тому времени вереница желающих приобщиться к прекрасному уже протянулась змейкой от входа во Дворец молодёжи до парка с обратной стороны здания. Хорошо ещё, что я не поленился взять с собой «кирпич» по матанализу: пока стоял в очереди: перечитал несколько глав из учебника. Нужно было готовиться к пересдаче последнего «хвоста».
Во второй половине дня меня разыскала в очереди рыженькая Маринка. Хитрая Наташка нашла предлог, чтобы не ходить на выставку. Вдвоём с Маринкой мы простояли ещё пару часов, прежде чем смогли зайти в МДМ.
Выставка проходила в большом холле дворца. Посетители группировались преимущественно возле двух самых масштабных полотен Глазунова: «Мистерия XX века» и «Вечная Россия (Сто веков)». Остальные картины художника народ не слишком-то баловал вниманием, хотя среди них встречались очень впечатляющие работы (на мой неискушённый взгляд).
Вскоре народ зашевелился и ещё плотнее сгрудился у «Мистерии». Оказалось, что на выставке присутствует сам художник и с минуты на минуту он начнёт рассказывать о своих скандально известных полотнах. Мы с Маринкой посмотрели на живого Илью Глазунова, послушали то, что он рассказывал. Когда встреча с Маэстро закончилась, мы сделали ещё один круг по залу и вышли. Возле гардероба по спекулятивным ценам продавали фотокопии «Мистерии» и «Вечной России». По 3, 5 и по 10 рублей за фото! Форменный грабёж! Но народ покупал. Купила себе несколько копий и рыженькая Маринка. А потом ей пришла в голову мысль, что неплохо бы на этих изображениях получить автограф самого художника.
Вот тут то и сослужило добрую службу то обстоятельство, что я уже бывал во Дворце молодёжи на субботнике осенью прошлого года! Расположение внутренних помещений было мне знакомо, поэтому я уверенно повёл Маринку по лестницам. И через десять минут поисков мы нашли дверь, из-за которой доносился негромкий голос Глазунова. Я врываться постеснялся, но уверенная Маринка смело вошла, увлекая меня за собой. Художник благосклонно выслушал просьбу рыженькой девушки и даже спросил, как её зовут, чтобы подписать фотокопию персонально ей. А потом небрежно изобразил свой автограф на карточке, которую ему протянул я.
Вечером в комнате у Наташеньки перед обычной партией в преферанс мы похвастались своими трофеями. Интересно было бы сейчас найти ту маленькую фотокопию «Вечной России» с автографом Ильи Глазунова.
***
Один из последних августовских дней мы провели вчетвером: Димыч, Руст, я и Наташенька. Предполагалось, что трое переэкзаменовщиков будут в поте лица готовиться к последней пересдаче. Мы были обязаны получить хотя бы тройки, чтобы остаться в университете. Но никакая наука в голову уже не лезла. Чрезмерное повторение материала сослужило плохую службу, и математика попросту отторгалась, чуть ли не на рефлекторном уровне. Поэтому мы занимались глупостями.
Наташенька незадолго до этого сделала себе причёску «взрыв на макаронной фабрике». И в тот самый вечер она старательно причесала Димыча и Руста, чтобы у них на головах получилось что-то вертикальное и неформальное в лучших панковских традициях. Затем кто-то достал фотоаппарат и началась хулиганская фотосессия.
Где-то раздобыли гитару, чёрную безрукавку и с помощью всех этих аксессуаров из Димыча сделали перестроечного рокера. В дымчатых очках, с гитарой в руках и портретом Горбачёва на майке, наш одногруппник выглядел весьма импозантно.
После этого Наташка принесла шахматы и безобразия продолжились. Расставив фигуры по доске и взяв в руки по вилке, наши модели изобразили, как они будут закусывать конями и слонами. Получилось довольно весело. Может быть, оно было и правильно – не забивать себе голову бессмысленным штудированием учебников, а спокойно разрядиться…
